Без создания гибких схем финансирования аграрного сектора и комплексной программы развития сельского хозяйства решить проблемы продовольственной безопасности страны не удастся.
Правительство Казахстана объявило о реализации целого комплекса мер по поддержке сельского хозяйства. Власти пообещали аграриям выделить в этом году 64 млрд тенге дополнительно к средствам, выделяемым через «Казыну» (24 млрд тенге). В анонсированных планах также значится разработка программы по созданию 20 крупных молочно-товарных комплексов, которые должны насытить внутренний рынок молочной продукцией, запуск откормочных площадок для скота и т.д. Кроме того, были обещаны субсидии производителям сахарной свеклы, плодоовощных культур, зерновых. Премьер РК Карим Масимов предложил социально-предпринимательским корпорациям заключать с аграриями фьючерсные контракты.
Необходимость кардинального изменения сельскохозяйственной политики в стране очевидна. Полтора десятка лет отсутствия продуманной программы развития аграрного сектора, вырубка садов, развал молочной, мясной подотраслей сельского хозяйства оборачиваются теперь зависимостью от иностранных поставщиков и уязвимостью перед колебаниями мировых цен. Поэтому участники рынка продуктов питания и сами уже запускают проекты, которые должны заново создать производственную базу. По мнению Раимбека Баталова, председателя совета Форума предпринимателей Казахстана и председателя совета директоров компании «Раимбек-Групп», успех подобных проектов зависит от того, сумеют ли казахстанские институты развития разработать гибкие схемы финансирования участников рынка, а правительство – обеспечить действенную защиту внутреннему рынку от демпинга зарубежных конкурентов.
Молоко от руки
– Раимбек Анварович, насколько остро для производителей молока стоит вопрос развития собственной сырьевой базы?
– Я приведу цифры. В Алматинской области в день производится, по статистике, порядка 600 тонн. Фактическая потребность – 800 тонн. В ближайшей перспективе потребуется приблизительно 1000 тонн. Вот и делайте выводы. Но реально мы и 600 не имеем. Одной нашей компании требуется 200 тонн, а мы еле-еле набираем 150.
– А что мы реально имеем?
– Имеем приписки в районах. Тут система такая – приходит новый районный аким, ему надо отчитываться о своей работе. И он не может показать статистику хуже, чем показывал предыдущий. Поэтому если надои падают – а расти им особенно не с чего – недостающие показатели рисуют от руки.
Ориентиры по надоям, которые задаются вышестоящими инстанциями, зависят от поголовья скота. Но при подсчетах не указывается, мясные породы держат в хозяйствах, мясо-молочные или молочные. Понятно, что надои у этих пород будут совершенно разные.
– Где берете недостающее?
– Казахстан выметает практически все киргизское молоко. Остальное добираем по всему миру – из Канады, Новой Зеландии везем, из США, Европы…
– Из России везете?
– Мы – нет. Там очень низкое качество молока, нам оно не подходит. Ряд небольших предприятий на севере Казахстана его берут, возможно, оно устраивает их как сырье для пастеризованного молока.
– Качество казахстанского молока устраивает?
– Мы используем его – деваться-то некуда, но по качеству очень много вопросов. У нас основное молоко, до 90 процентов, если не больше, производится в подворьях. Там есть проблемы с санитарией, контролем за продукцией. А ведь достаточно, чтобы в охлаждающий танк (резервуар, в который собирается молоко, закупаемое у непосредственных производителей, обычно емкостью 1–5 тысяч литров. – «ЭК») попал всего литр молока от больной коровы – и весь танк можно выливать. Поэтому в развитых странах 92–95% молока производится в крупных хозяйствах, подворью мало что остается.
У нас все наоборот. Могу ответственно заявить – в Алматинской области за 15 лет суверенитета новых ферм практически не появилось. «Фуд Мастер» построил ферму плюс еще заработали несколько маленьких – я прошу заметить, маленьких ферм – и все. Многие из тех крупных ферм, что были раньше под Алматы, продали свою землю на волне сумасшедшего роста стоимости земельных участков. Отчасти их аэропорт купил, отчасти – строители, скажем, по направлению к Каскелену. Теперь там строится крупный жилмассив, социальное жилье… Наверное, это хорошо, что решается жилищный вопрос. А вопрос обеспечения собственным сырьем, вопрос выплаты зарплаты тем, кто работает в сельском хозяйстве – дояркам, механизаторам и так далее, – не решается. Но ведь это тоже важные социальные вопросы!
Я уж не говорю о том, что мы лишаемся очень важной, прибыльной экспортной продукции.
Сумасшедший потенциал
– Экспортной в потенциале?
– Почему в потенциале? Если бы в Алматинской области было достаточно молока, его бы Китай брал с огромным удовольствием. Эта страна начала пить молоко лет пять назад и теперь сметает все! В 2007 году, когда стоимость сухого молока – сырья для молочников – подскочила в полтора-два раза, можно было неплохо заработать. А мы вместо этого тратили свои деньги на закуп молока за рубежом. И цена на молочные продукты внутри страны росла, внося свой вклад в инфляцию.
Так что развитие своей сырьевой базы – это и вопрос продовольственной безопасности страны, и борьба с инфляцией. То, что сейчас Министерство сельского хозяйства очень активно взялось за развитие молочного сектора, очень радует.
– Какова цена вопроса?
– Например, чтобы построить ферму на 2 тысячи дойных коров, потребуются капитальные затраты в размере около 30 миллионов долларов, думаю, еще 15–17 миллионов – это оборотка. Такая ферма в день может дать 40 тонн молока.
Все фермы, которые планируется построить, уже имеют гарантированный сбыт. В бизнесе это самое главное.
Здесь надо отдать должное россиянам – они пошли раньше нас по правильному пути, уже приступили к реальным проектам в молочной отрасли. Путин утвердил увеличение поголовья на 90 тысяч коров – это позволит России удовлетворить растущий внутренний спрос. И молоком не ограничиваются – инвестируют в плодоовощную отрасль. Мы видим, что и в Украине неплохо развивается сельское хозяйство. А у нас пока только зерно на подъеме – и то оно в этом году выстрелило рекордным урожаем. А будет неудачный год – опять начнутся проблемы.
– Насколько реалистична перспектива выхода Казахстана в число лидеров по экспорту зерна?
– Фермерские хозяйства в последние годы крепко встали на ноги, обеспечивают себя техникой. Но государство должно уделить внимание семенному фонду, развитию аграрных технологий – чтобы не 15 центнеров зерна с гектара собирать, а по 30–40. Конечно, у нас не Европа, у почвы бонитет (уровень плодородия. – «ЭК») другой. Но и мы можем получать большие урожаи.
В принципе, есть и другие направления, по которым мы можем выйти в лидеры. Например, по фруктам. Рентабельность одного гектара сада в пять раз больше, чем у поля, засеянного зерновыми! Это европейские данные. И потребность в фруктах и продукции из них растет. Подскочила цена не только молока – китайцы семь лет назад насадили яблочные сады, и теперь они номер один в мире по экспорту яблок и яблочного концентрата для соков. За прошлый год они удвоили цену, и мир проглотил это.
У нас под боком Россия, которая потребляет 4 миллиона тонн плодоовощной продукции в год. Казахстан может вообще ничего не делать, только продавать в Россию
фрукты. И мы еще не сможем удовлетворить этот гигантский спрос, который постоянно растет.
– Перспективы развития садовых культур в Казахстане, откровенно говоря, вызывают скепсис. Сады вырублены, апорт выродился…
– Апорт можно восстановить. Это вполне разрешимая задача. Есть сорт яблок «золотое превосходное», ему уже 150 лет. Итальянские специалисты, с которыми мы работаем, демонстрировали нам 120 модификаций этого яблока. Они год от года его совершенствуют, делают лучше. И апорт вполне можно возродить.
Другое дело, что апорт – некоммерческое яблоко. Оно не хранится. Зато это бренд. У нас же сумасшедший потенциал в этой области! Академик Вавилов доказал, что родина яблока – Джунгарское и Заилийское Алатау – наши земли! Генофонд яблока находится у нас единственных. А мы чилийские яблоки в магазинах продаем – стыдно.
На юге Казахстана есть дикие сады, которым по 2,5 тысячи лет. Сейчас во всем мире мода на дикорастущие растения – надо это использовать. Можно новые сорта выводить. Можно иностранных туристов возить, как в Греции возят в оливковые рощи. Вкус алматинского яблока ни с чем не сравним – это гарантированная ниша в любой точке земного шара.
Правда, для того чтобы занять эту нишу, сначала нужно решить ряд проблем. Для садов нужны вода, системы орошения. У самих хозяйств нет денег для бурения дорогих скважин. Кредиты тоже проблема – окупаемость сада 7–10 лет. Другое дело, если бы государство построило необходимые коммуникации – для подачи воды, электроэнергии. Тогда срок окупаемости сократился бы до 3–5 лет, банки второго уровня охотно давали бы кредиты.
Еще момент. Мы не защищаем свой рынок. До недавнего времени наша компания не могла экспортировать свою продукцию в Россию – российские власти считали, что наши соки более чем на 50 процентов состоят из неказахстанской продукции, а значит, это не казахстанский продукт. И сейчас не можем – возникли другие преграды. Мы считаем, что Казахстан должен вводить зеркальные условия по отношению к российским поставщикам, но пока мы более либеральны к импорту, чем россияне.
Есть и другие вопросы. Сегодня в Казахстане негде хранить
фрукты. Даже импортные бананы или апельсины, не говоря уже о собственной продукции. Поэтому производитель задумывается: вот вырастил ты яблоки или помидоры, а где их складировать, чтобы не сгнили?
Параллельно с развитием производства нужно развивать систему складских помещений.
– Сейчас запускается пара десятков проектов по созданию транспортно-логистических центров…
– Да, сейчас все говорят на эту тему, просто обезьянник начался – никто не знает толком, сколько потенциальных клиентов у этих ТЛЦ будет, какие клиенты, а все уже смотрят проекты в этой области. Но если вы внимательно посмотрите на эти 20 проектов – они в основном связаны с контейнерными перевозками, с нон-фудом, непищевой продукцией.
– Вы постоянно упоминаете государство. Что оно должно сделать – раздать деньги нуждающимся компаниям?
– Должна возрасти роль институтов развития. Они уже продвигают ряд проектов, выделяют деньги. Это замечательно. Но, к сожалению, процесс рассмотрения проектов, которые может профинансировать та же «Казына», очень сложен. Нет гибких схем финансирования в связи с тем, что институты развития зарегулированы Агентством по финансовому мониторингу. АФН ужесточило требования к залоговому обеспечению – и появились серьезные проблемы с получением кредитов. Допустим, у меня был кредитный лимит в банке X на 100 миллионов долларов – столько стоила моя недвижимость. АФН ужесточает требования, проводится переоценка земли – теперь она оценивается уже в 50 миллионов. И мой лимит урезается. Но ведь потребность в оборотных средствах и инвестиционных деньгах у меня не уменьшилась! Соответственно, бизнес сталкивается с нехваткой капитала.
Поэтому мы, участники рынка, предлагаем различные схемы. Полного лизинга, обратного, концессионные схемы. Например, обратный BOOT. Обычный BOOT – building, operating, own, transfer – это строительство, управление, владение и передача. Частный инвестор строит объект, окупает, получает прибыль и передает государству. А мы предлагаем обратный BOOT – совместно с государством строим, чтобы оно не несло рисков по обеспечению, а потом государство передает построенный объект в собственность инвестору.
Схемы могут быть разные. Главное – очень хотелось бы, чтобы эта мысль прозвучала в интервью – чтобы роль институтов развития возросла, у них были гибкие схемы финансирования. Чтобы они больше брали на себя рисков, позволяя тем самым запускать значимые проекты, которые потащат за собой целые отрасли.
Сейчас институты развития активизировались. Банк развития Казахстана, «Казына»… Надо отдать должное Кайрату Келимбетову (бывший глава ФУР «Казына», сейчас возглавляет администрацию президента. – «ЭК») – он выстроил за два года структуру «Казыны», создал академичный западный институт. Теперь вопрос в том, чтобы успешно продвигалась практическая работа.
За морем телушка
– Вы и сами анонсировали крупный проект в области сельского хозяйства, рассчитывая на поддержку институтов развития…
– Да, мы собираемся построить 4 крупные фермы примерно по 2 тысячи дойных коров в каждой, кроме того, засадить около 10 тысяч гектаров садов в Алматинской области. Также запланировано строительство специализированных складов – мы фокусируемся на небольших оптово-распределительных центрах, которые будут включать в себя хладокомбинаты. Все вместе потянет на 800 миллионов долларов.
– В какой стадии находится подготовка проекта? Фермы уже начали строить?
– Ферм пока нет. Но мы провели предварительные переговоры с поставщиками коров, оборудования. И сейчас четко понимаем, кто это будет. Скажем, племенное стадо будем покупать в дальнем зарубежье. В СНГ ведь дефицит коров – Россия выметает все.
– Институты развития уже одобрили ваш проект?
– Вопросы финансирования пока обсуждаются. Ясно, что будет три источника: институты развития, банки второго уровня и собственный капитал.
– Каков будет вклад каждого источника?
– Конкретная пропорция корректируется в связи с ситуацией на банковском рынке. У БВУ сейчас сложности с получением инвестиционного капитала. Поэтому мы делаем коррекцию. Что касается институтов развития, то мы бы хотели получить с их помощью как минимум половину от требуемой суммы.
– Как распределятся инвестиции между названными вами тремя направлениями?
– Половина уйдет на оптовые и логистические центры, остальное – на сельскохозяйственные проекты.
– Сколько лет займет строительство, каков срок окупаемости инвестиций?
– Молочные комплексы будут строиться около трех лет. ТЛЦ – меньше. Срок возврата вложений составит, думаю, не менее семи лет везде. Это большие инфраструктурные проекты, у них долгий срок возврата инвестиций. Супермаркет бы окупился гораздо быстрее…
– Все участники рынка жалуются на нехватку кадров. А вам хватит специалистов?
– И мы жалуемся. Конечно, подтягиваем молодежь, есть старые кадры. Но все равно не хватает людей, особенно менеджеров. На первом этапе будем вынуждены привлекать экспатов. Это снизит риски. Если заключим договор о поставке оборудования с Израилем, то и специалистов повезем из Израиля, если с европейцами – то это будут европейцы.
– Что будете делать, если государство откажет в деньгах? Затормозите проект?
– Проект мы все равно будем реализовывать. Возможно, пересмотрим какие-то параметры. Если бы вопрос с финансированием был уже решен, мы бы засадили 200–300 гектаров, а так пока посадим 70 гектаров – землю мы уже купили. В перспективе хотим посадить 10 тысяч гектаров садов – такого нет почти нигде. Только в Китае и Украине есть подобные проекты.
Мы рассчитываем не только на государство как источник средств. Ведем переговоры с некоторыми фондами. В любом случае начнем с малых шагов. Но все же будем надеяться на государство. Конечно, есть более интересные отрасли, чем сельское хозяйство, – металлургия, энергетика. Но глупо, если в стране есть деньги, все время вкладывать их в одни и те же отрасли. Так мы никогда не построим дифференцированную экономику. Если государство это понимает – оно поможет нам и проектам других участников рынка.
